Автобиография фотографа

​

​

«Мое увлечение фотографией пришлось на первые послевоенные годы. В это время не существовало ни учебных пособий, ни фотоклубов, ни каких-либо курсов. Доступны лишь были старые учебники, где объясняли, как фотографировать на стеклянные пластинки, и перечислялись химикаты для обработки, которые давно исчезли из продажи. Издавался единственный на всю страну журнал  "Советское фото" с социально ориентированными производственными фотографиями.

Фотографическая жизнь оживилась в середине 50-х годов. Появились коллеги – любители фотографии, брошюры с элементарными сведениями по фототехнике. Но основной прорыв в освоении фотографии во всем ее многообразии произошел после начала распространения в Союзе замечательного чешского журнала-ревю "Фотография". Стало ясно, что фотография – это не технический монстр, а искусство.

Очень много мне дало знакомство с талантливым московским фотомастером Александром Виханским. Его работы открыли для меня другой мир – мир художественной фотографии. Большое влияние прибалтийских фотохудожников несомненно – это Гунар Бинде, Вильгейм Михайловский и др. В эти же годы в моем городе открылся  фотоклуб "Одесса". Началась и эпопея участия в международных выставках (портрет в изогелии получил серебряную медаль на выставке в Италии). Это была реальная возможность ознакомиться с различными изобразительными течениями в мировой художественной фотографии, поскольку организационные комитеты присылали участникам выставок каталоги. 

В 60-е годы я стал печататься в молодежной одесской газете и в газете "Вечерняя Одесса". Около полугода провел в Москве, где, как внештатник, снимал для АПН (Агентство печати "Новости"). Неприятная сторона этой работы заключалась в том, что отснятая пленка поступала в распоряжение редакции, и негативы автору уже не возвращались. 

Вернувшись в Одессу я возобновил контакты с молодыми художниками (Люсик Межберг, Миша Черешня,  Саша Ануфриев, Володя Стрельников, Люсьен Дульфан, Александр Ройтбурд, все они – будущий "второй авангард"). Журналист и коллекционер Евгений Голубовский поддерживал молодых художников, помогая им выставляться и реализовывать свои работы. Он часто приглашал меня как фотографа  сопровождать его при посещениях квартир-мастерских этих ребят. Общение с художниками, просмотр работ, комментарии Голубовского стали замечательной школой: развивали художественный вкус, чувство цвета и композиции.

Для молодых художников и фотографов попасть на страницы советских изданий было несбыточной мечтой. Никакие "новации" не допускались. Никакой "обнаженной натуры", никаких "стрит лайф", ностальгических натюрмортов. Для художников и фотографов единственной возможностью демонстрировать свои работы оставались выставки, да и то под надзором партийных органов. Художники, не члены Союза, не могли официально продать свою работу через галерею или на выставке, но им (далеко не всем) помогал Фонд  Союза художников, который давал заказы. У фотохудожников даже таких возможностей не было. Им приходилось, как правило, днем работать на предприятиях. На фотографию оставались вечера и выходные дни. Контакты с художниками помогли мне создать серию "Портреты художников".

В начале 80-х я уволился из конструкторского бюро и перешел на работу заведующим фотолабораторией Одесского театрально-технического художественного училища. Съемка ярких, красочных и, порой, талантливых работ студентов велась, увы, на черно-белую пленку (импортная цветная пленка была в дефиците, советская – некачественная). В училище я проработал до репатриации в Израиль в 1991-м  году.

С 1992-го года и по настоящее время фотографирую для газеты «Вести». Мой фотоархив, вероятно, представляет интерес для специалиста, изучающего историю "Гуш Катиф" до размежевания, период интенсивной репатриации (рейсы теплохода "Шостакович"), будни и праздники "Бейт-Оле"».  

 

Илья не упомянул фоторепортажи с места событий и яркий  репортаж «Вторая ливанская война. Взгляд из Хайфы», который попал не только на страницы газеты, но и на стенды выставки.  Илья оставался "фотолетописцем Алии" (репатриации) почти до последних дней жизни.

А эту автобиографию  Илья составил для персональной выставки, состоявшейся в  2016-м году в Хайфе при поддержке Министерства алии и абсорбции и фотоклуба  «Цафон». 

В 2015-м в Рамат-Гане (город, примыкающий к Тель-Авиву) в музее русского искусства им. Марии и Михаила Цейтлиных проходила выставка  «Фотографии как тексты советского времени». Идея, сформулированная куратором Лесей Войскун, – сопоставить официальную фотографию (работы Евгения Шишко, который более сорока лет печатался в центральных партийных газетах и журналах Литвы) и неформальное направление – снимки одесского инженера и фотолюбителя Ильи Гершберга. Автор-составитель каталога Леся Войскун пишет: «Неизменным героем фотографий Гершберга является сама Одесса: ее городские дворики, знаменитый рынок Привоз, одесский порт, пионерские лагеря и черноморские пляжи... Эти работы вызывают ассоциации со снимками "решающего момента" Анри Картье-Брессона, а также напоминают по своей эстетике кадры из фильмов советского кинематографа начала 60-х и итальянских неореалистов, которые превращали обыденное и повседневное в предмет искусства».

​

Одесситы  в 2016-м устроили выставку фотографий Ильи Гершберга  под названием «Портреты черно-белой истории». Цитируем составителя каталога Евгения Голубовского:  «Как приятно иногда оглянуться и увидеть всех молодыми. Преисполненными планов, романтичными и ироничными, неунывающими. Да, они были такими. Одесские художники шестидесятых – восьмидесятых. И такими остались на фотографиях Ильи Гершберга.  Нужно ведь всего ничего. Оказаться в том месте, где происходит событие, и запечатлеть его на пленке. Именно это и удалось И. Гершбергу. Поэтому перед нами и панорама портретов главных действующих лиц одесского художественного андерграунда, "квартирник" в доме Аллы Шевчук – вывешены картины Владимира Стрельникова, и самое главное событие –  "Заборная выставка"... Не только художники, но их жены, подруги... Расскажу об одной съемке – в мастерской Люсика Дульфана. Я предупредил его, что приду не один, а с фотографом... Я не учел психологии знаменитого выдумщика Дульфана. Он подготовился, оделся, как восточный купец, стоял в наполеоновских позах и меньше всего хотел, чтобы фотографировали картины».

Маленькая деталь: по свидетельству Голубовского, Илья напечатал в большом формате фотографии Стрельникова и Ануфриева возле своих картин, а затем эти художники расписали свои картины прямо на фотографиях.

В Израиле Илья, конечно же, сблизился с художниками, и не только с бывшими одесситами. Так появились серии фотографий, сделанных  в деревне художников Эйн-Ход, где некоторые из них сумели обосноваться, и в школе искусств «Басис», созданной в начале 90-х скульптором из Литвы Давидом Зунделовичем, в которой преподают, в основном, русскоязычные художники и скульпторы. 

Важным для Ильи был период работы в тандеме с журналисткой Юдит Аграчевой. Одним из направлений их деятельности стал поиск и запись рассказов людей, выживших в Катастрофе европейского еврейства. Их лица и потрясающие свидетельства, собранные в статьях Аграчевой, должны быть, по глубокому убеждению Ильи, сохранены в то или иной форме.

В результате поездок с Аграчевой по стране архив Ильи пополнился и фотографиями известных отказников, узников Сиона.

Фотожурналистская деятельность Ильи пришлась на переломный период – перехода от старой доброй фотографии к «цифре». Было время, когда требовалось молниеносно отпечатать снимок и тут  же с курьером отправить его в редакцию газеты в Тель-Авиве. Илья сетовал на то, «прогресс идет слишком быстро», но в полном объеме освоился с новой ситуацией. А чемодан негативов, вывезенных из  Одессы, перевел на цифровое хранение. 

Невозможно смириться с фактом, что сам Илья Гершберг ушел в Историю.

Теперь выставочный зал в «Бейт Оле» (Дом репатриантов) носит его имя, о чем позаботились друзья Ильи по фотоклубу «Цафон».